Творчество поэта-мыслителя, основоположника казахской реалистической литературы Абая Кунанбаева (1845—1904) внесло важный вклад в развитие художественной культуры народов Востока. «Поклонник критического разума, просвещенный рационалист, пламенный борец за культуру народа и трагический одиночка среди ханжей, стяжателей и среди косных седобородых старшин-феодалов, Абай был незаурядным явлением своей эпохи не только в истории казахского народа, но и в истории всего Ближнего Востока», — писал М.О. Ауэзов¹.

В научном изучении творчества А, Кунанбаева всегда имелась в виду концепция М. О. Ауэзова о своеобразном синтезе, сплаве в его наследии национальной фольклорной, восточной и русской, а через нее европейской культур. Хотя во многих трудах об Абае говорилось о его связях с рядом восточных культур в аспекте того круга вопросов, на которые указывал М. О. Ауэзов, монографи­ческих исследований по проблеме в целом нет. В наши намерения не входило подробно и глубоко изучить эту важную грань творческих связей Абая Кунанбаева. Нас интересовал лишь один аспект проблемы — творческое использование Абаем некоторых мотивов и образов из фольклора и литературы других восточных народов.

«Искандер» Абая Кунанбаева — одно из значительных произведений казахской литературы. Место этой поэмы в творчестве писателя и в истории казахской литературы, некоторые вопросы ее генетических, жанровых, типологических связей с другими произведениями восточной литературы в той или иной степени затрагивались в работах М. Ауэзова, К. Д^ЖУ’ малиева, И. Дюсенбаева, М. Сильченко, Г. Султанбекова, 3. Ахметова, С. Каскабасова и других². В результате изучени поэмы «Искандер» установлено, что в основе ее лежит поэм Низами «Искендер-наме».

Произведение Абая отличается оригинальностью в трактов образа центрального героя, синтезом в нем черт национально , восточной, русской и западноевропейской культур, сочетани исторической правды с современным взглядом на историю-В системе восточных поэм «Искандер» Абая стал новым художественным явлением, которое внесло свежую струю в трактовку традиционной на Востоке темы. Прежде чем перейти к анализу идейно-художественных особенностей поэмы «Искандер» Абая Кунанбаева в плане ее связи с восточной поэзией, надо хотя бы кратко, в самых общих чертах остановиться на истории темы и на сложившейся на Востоке традиции изображения Александра.

Образ греческого полководца Александра Македонского (IV в. до н. э.), покорившего многие страны Запада и Востока, с древнейших времен вызывал интерес у самых различных народов. После смерти Александра близкие к нему Клитарх и Онесекрит написали его биографию. По их материалам позднее Плутарх составил его жизнеописание. Рядом с реальной биографией полководца складывались легенды, первыми создателями и распространителями которых были воины Александра, распускавшие среди народов самые разнообразные, порою фантастические слухи о нем и рассказывавшие о чудесах дальних стран, где им довелось побывать.На Востоке  в  I—III  вв.   появляется  роман,  который  был приписан врачу Александра Каллисфену, но установлено, что он не имел отношения к этому сочинению. В науке это сочинение известно под названием романа Псевдо-Каллисфена. Он имел большое   влияние   на  создание   об   Александре   произведений восточных авторов. Важнейшие версии этого романа, предания и легенды об Александре, создававшиеся на Ближнем Востоке на протяжении нескольких столетий, исследованы Е. Э. Бертельсом в фундаментальном труде «Роман об Александре и его главные версии на Востоке». В книге «Александр Македонский в литературной и фольклорной традиции» Е. А. Костюхин увлекательно рассказывает ⁰ том, как популярный сюжет, связанный с жизнью и деяниями Александра Македонского, разрабатывался в литературах разных стран и народов, о том, как воспринимала и рисовала его образ фольклорная   традиция ряда стран Востока. Культурные, литературные связи народов Средней Азии и Казахстана с древним греческим и римским искусством сейчас находятся в стадии изучения. Идут поиски, обнаруживаются все новые и новые находки. Интересно, что знаменитый амударьинский клад содержал изделия, свидетельствующие о контактах народов этого региона со многими народами, не только ближними, но и Дальними. «В храме оказалось немало шедевров древнего гре­цкого и римского искусства, — сообщается в «Правде» об одной их находок археологической экспедиции, — исключительную ценность представляет каменный алтарь с греческой надписью-посвящением. Текст довольно значительный, его еще предстоит полностью расшифровать.

Впервые в Средней Азии обнаружена надпись на грече­ском языке. Здесь найден и портрет Искандера-Зулкарнаина, то есть двурогого Искандера — так на Востоке звали Александра Македонского. Этот портрет из слоновой кости будто выгравирован современными миниатюристами, работающими с помощью микроскопа»³.

В сознании казахского народа сложилось определенное представление об Искандере. Достаточно вспомнить цикл сказок «Рогатый хан» или обратиться к творчеству Ч. Ч. Валиханова, И. Алтынсарина, Абая Кунанбаева⁴.

Цикл сказок «Рогатый хан» («Чем побеждал Искандер Зулкарнаин своих врагов», «Предание об Искандер-хане» и др.) связан с популярным на Востоке сюжетом о рогатом Искандере. На Востоке Александра Македонского называют Искандер Зуль-Карнейн — Зулкарнеин двурогий’. Так он называется в Коране (гл. XVIII, стих 82). Насчет того, почему Искандер получил такой эпитет, существуют разные мнения. «Среди различных толкований интересно одно, приписываемое поэтом известному ученому Абу Машару (ок. 786—886), — писал Е.Э. Бертельс в книге «Низами».— Когда Искандер умер, в Руме было изготовлено его изображение, причем по бокам его были изображены два ангела, имевшие рога лазурные с золотом. Арабы, увидев изображение, приняли одного из этих ангелов за Искандера, отсюда и возникло прозвище»⁵. Происхождение и смысл этого прозвища до сих пор окончательно не установлены.

Как в сказках других народов, так и в казахских рассказывается о рогах царя Искандера. В поверьях многих народов рога считались символом божественной силы, могущества, исключительности. В казахской сказке, записанной в прошлом веке Д. И. ЭварницкиМ и опубликованной в газете «Дала уалаятының газеті», расска­зывается, что царь Искандер родился двурогим. Он тщательно скрывает свои рога, казнит всех бреющих его цирюльников-Один из них, спасаясь, поверяет тайну колодцу в безлюдной степи-Но слова долго не могли лежать, выскакивая и катясь по степи, они дошли до людей. Узнав об этом, один из врагов подкрался к Искандеру и отрубил один рог. Ослабевший Искандер больше не смог совершать походы. Послали за живой водой, но испить ее ему не удалось. Лишившись силы, царь вскоре заболел и умер⁶.

В другой казахской сказке, записанной Г. Н. Потаниным, говорится: «С тех пор и стало известно, что у Искандер-хана рога, и после того Искандер-хан умер потому, что он мог жить только до тех пор, пока не разгласится, что у него рога»⁷.

Этот сюжет с разными вариациями встречается в фольклоре многих народов. В фольклористике он связывается с древнегреческим мифом о Мидасе, наделенном ослиными ушами за то, что не мог понять игру Аполлона на кифаре. Стригший Мидаса раб «не в силах больше тайну хранить, роет ямку и тихо шепчет в нее о звериных ушах царя Мидаса. На этой земле вырос тростник: «колеблемый ласковым ветром, молвит зарытую речь, обличая Мидасовы уши». Пастух, сделавший из тростника свирель, рассказывает людям об этой тайне⁸.

По мнению исследователей, этот сюжет привязан к имени полководца только на Востоке. Е. Э. Бертельс считает, что он восходит к поэме «Искандер-наме» Низами, который ввел легенду о царе Мидасе-Ослиные уши, брадобрее и тростнике, выдавшем тайну царя, отнеся ее тоже к Искандеру. В поэме Низами есть такие строки:

От Заката прошел и Востока дороги,

Потому-то его называли «Двурогий».

«Два небесные рога — Закат и Восток

Взял во сне он у солнца», — безвестный изрек⁹.

Этот сюжет был воспринят другими народами, в том числе и казахами. В казахских сказках о рогатом Искандере акцент сделан не на восхвалении могущества, силы, таившейся в его рогах, а на показе истощения его сил и смерти. Разоблачение, разглашение тайны царя — его двурогости, затем наступление его смерти — такова главная линия в трактовке сюжета об Искандере в казахских сказках.

Другая часто встречающаяся на Востоке легенда об Искандере повествует о том, как он искал и нашел воду бессмертия, священный Источник¹⁰. И эту легенду казахи интерпретировали по-своему, ^выражая свое также отрицательное отношение к бессмертию Искандера. В своем «Наставлении» И. Алтынсарин своеобразно истолковывает ее смысл:

Герой Александр Македонский мир весь завоевал,

Желаний своих неисполненных он никогда не знал.

Но средства от смерти долго нигде найти не мог,

И все же воду бессмертия однажды он отыскал.

Бессмертие! Тысячелетия жизнью жить молодой!

И двух визирей посылает царь за живой водой.

И дивный источник найден! И каждый, напившись всласть,

Наполнил огромную чашу. Посланцы спешат домой.

Далее рассказывается о том, что посланцы в пути встречают бедного старика. Оказалось, что он когда-то, будучи царем, тоже захотел жить вечно и, напившись воды из чудесного родника, прославлял радость бессмертного бытия, но теперь он страдает, бессмертие ему в тягость:

Испуганные рассказом, вернулись посланцы домой,

Доставили воду в чашах. Но тщетно царь молодой

Пытался, радуясь, сделать хотя бы один глоток.

Вода не пошла ему в горло живительной струей!¹²

Казахский поэт одним из первых вносит новое в трактовку восточной легенды о воде бессмертия для Искандера. Говоря о тщетности стремления Искандера быть бессмертным (живительная вода «не пошла ему в горло»), Алтынсарин как бы намекает на бессмысленность его завоевательных походов, на его алчность и злодеяния. В подтексте читается мысль, что такой жестокий пра­витель и завоеватель не может иметь бессмертную славу.

В алтынсаринской трактовке образа Искандера несомненно сказалась традиция народной литературы меньше говорить о благородных ханах, правителях, а прославлять богатырей. Ведь известно, что у казахов много героических песен о богатырях «батырлар жыры». Это объясняется тем, что специфические особенности     —     географические,     социально-политические условий жизни казахов не так остро ставили вопрос о необходимости идеального правителя, как в условиях жизни других народов. Обширная территория, кочевой образ жизни, постоянные набеги враждебных племен — все это обусловило особое уважение у казахов к удали, мужеству, смелости, чувству человеческого достоинства, гордости, а не к власти хана, правителя. Эти черты* свойственные простому народу, бросились в глаза путешественнику А. Вамбери, который писал о любви казахов к поэзии и музыке и оо их аристократической гордости¹³. С отрицательным отношением казахов-кочевников к власти никак не мог ужиться пришедший к ним из восточных поэм идеальный образ Искандера. Вот почему в казахском фольклоре и в письменной литературе преобладает не осхваление Искандера, а, напротив, — критическое, порой отрица­тельное отношение к нему. Тенденция критического отношения к образу Искандера особенно ярко выражена в поэме «Искандер» Абая Кунанбаева.

Эту поэму Абая связывает с восточной поэзией прежде всего сама тенденция обращения ее автора к популярной на Востоке теме — жизни Искандера. В казахской поэме рассказывается история с глазничной костью, по утверждению исследователей, она заимствована Абаем из сюжета о маленьком камне в поэме Низами и творчески им переработана¹⁴. Однако этот сюжет, на который часто ссылаются, говоря о связи поэмы Абая с восточной клас­сикой (в частности с «Искандер-наме» Низами), именно в форме, употребленной Абаем, оказывается, имеется еще в «Талмуде» и в европейских поэмах об Искандере¹⁵. Такой же сюжет был основой и двух стихотворных повестей об Искандере В. А. Жуковского¹⁶. Вопрос об источниках поэм Абая находится в стадии изучения. Но нас интересуют не источники, а вопрос о том, что нового внес Абай в традиционную на Востоке трактовку образа Искандера.

В «Искандере» Абая тема решена в плане философском, моральном и дидактическом, что вообще было свойственно просветителям Средней Азии и Казахстана. Но при всей близости этой поэмы к аналогичным восточным произведениям, ее отличает от них очень многое, прежде всего стремление казахского поэта увидеть под покровом легенд реального, исторического Александра. Новизна трактовки образа Искандера свидетельствует о том, что Абай основательно и глубоко изучил не только восточ­ные поэмы об Искандере, но и исторические материалы. В поэме создан образ алчного завоевателя Искандера. Это было в духе критического реализма, который в то время стал утверждаться в казахской литературе.

В поэме Абая отражены исторические факты: Искандер — сын царя Филиппа, вступает на престол в 21 год, царствует в Македонии:

Помнит  мир   Искандера,   его   дела,

Македония скипетр ему дала.

Был   сыном   Филиппа-царя   Искандер,

                                        Мечтою о славе его жизнь была.

Когда умер Филипп, Искандер вступил

В   двадцать   первый свой год,

                                      был в расцвете сил.

Многолюдным, тесным считал он свой край,

К соседям завистливый взор обратил.

К осуществлению своей мечты — завоевать другие земли и государства, приобрести славу — молодой царь приступил сразу же после прихода к власти. И вот плоды его жестоких грабительских походов:

Покорил много стран, царей низложил,

Истребил   народы,   посевы,   стада,

Много крови в моря и в реки он влил,

Без счета невинных на смерть осудил,

Осталась недобрая память навек

О кровавых делах, что он совершил. (291)

Абай описывает Искандера тщеславным, несправедливым, жестоким правителем, завоевателем, истребителем народов, алчным царем:

Непокорных покорными сделал он,

Свои земли просторными сделал он,

Дни светлых ханов, султанов, царей

Омраченными, черными сделал он.

Но алчность его становилась сильней,

Мир и мал оказался, и тесен ей.

Говорили тогда про него льстецы:

«Искандер — владыка владык, царь царей».

Беспощаден, смел, кровожаден и зол,

Выше туч воспарил Искандер-орел.

В цветущих землях, в пространствах пустынь

Ниже он предела себе не нашел. (292)

В истории сохранилось много фактов, говорящих о жестокости и несправедливости Александра Македонского. Например, в одной из войн было истреблено 6 тыс. человек, в городе Фивы превращено в рабов 30 тыс. жителей, подавлено восстание фракийцев, пострадали даже преданные царю люди¹⁸. Но «народам Востока не была ясна истинная сущность походов Александра. Они не придавали значения тому, что Александр раздавил гре­ческие республики, превратил граждан в подданных, вместо относительной свободы установил тиранию, что походы его повлекли за собой разграбление стран Востока и уничтожение громадного количества культурных ценностей. Такие действия для восточного тирана были обычны. Поэтому подлинный Александр был быстро забыт и исчез в тумане легенд и сказаний»²⁷,—»писал Бертельс. В восстановлении некоторых черт подлинного Александра, «забытого и исчезнувшего на Востоке в тумане легенд и сказаний», эта поэма, бесспорно, сыграла заметную роль.

В поэме Абая говорится о том, что молодой македонский царь покорил много стран и земель, истребив их народы, стяжал славу «владыки владык», «царяцарей», его завоевательным устремлениям не было предела. Случилось так, что в одной из бесплодных, безводных пустынь Искандеру и его войскам пришлось страдать от зноя и жажды. Пал верный друг Искандера — конь. И вдруг Искандер видит «луч ясной звезды», оборотившийся родником, который спас его и его сподвижников.

Изучая древнегреческие источники о походах Александра Македонского на территории Средней Азии в 330—327 гг. до н. э., историки установили, что «поход за Яксарт (Сырдарью) был очень тяжелым, источники говорят о страданиях войск от жары и жажды и упоминают о тяжелой болезни самого Александра»²⁰. Наличие определенных совпадений в поэме Абая и в сообщениях историков наводит на мысль о том, что великий поэт тщательно изучал материалы, касающиеся истории жизни и деятельности греческого полководца.

Перенесенные страдания не стали уроком для алчного, ненасытного, жестокого царя. Он движим мечтой завоевать весь мир. Утоляя жажду из источника, Искандер говорит:

Несомненно, там край богатый найдем,

Народ покорим, непокорных убьем,

Богатства возьмем и вернемся домой,

Безмерную славу добудем мечом. (293)

Абай совершенно по-новому осмысливает сюжет о воде бессмертия. Он заставляет своего героя страдать от зноя на пути к осуществлению злодейских завоевательных целей и наталкивает его на источник. Так, следуя законам реализма, поэт все ярче оттеняет алчность, ненасытность, преступность действий Искандера. Эти же черты Искандера Абай выставляет на суд читателей и в Дальнейшем. Когда под звон литавр, в блеске кольчуг царь и войска Подходят к грозной горе, где путь им преграждают неприступные золотые ворота, сторож говорит Искандеру, сделавшему попытку открыть ворота:

Хвастовство, о царь, не пристало уму,

Предел здесь владычеству, царь, твоему,

Ты завистлив и алчен, мир тебе мал,

Не пытайся расширить его, к чему? (294)

Искандер обращается к нему со словами:

Шел сюда я не день, не месяц, не год,

И если я у предела, нет дорог вперед,

И если до края земли я дошел,

Дай мне дар, чтоб видел его народ. (294)

Сторож в ответ подает сверток, в котором находится глазничная кость. На весах эта кость перетягивала золото и железо. Мудрый Аристотель так объяснил разгневанному Искандеру смысл подарка:

Ненасытность глаз у иных велика,

Все им мало, хоть вплотную держит рука.

Но умрут они — и для мертвых глаз

Алмазы и сапфиры не ценнее песка. (295)

Эпизод с глазничной костью из всех восточных авторов использовал только Абай. Схожий мотив есть в «Искендер-наме» Низами: в стране мрака божественный вестник дает шаху Искандеру маленький камешек и велит взвесить его, когда они вернутся к свету. Весы пришли в равновесие только тогда, когда на другую чашу бросили щепотку праха. Искандер понимает, что

Мера лишь прах. Царь смущен был столь явным

примером:

Станет прахом и то, что звалось Искандером ²¹.

Смысл сюжета одинаков у Низами и Абая, это — напоминание о неизбежности смерти и тщетности завоевательных устремлений Искандера, осуждение его алчности. То, что Абай использовал не чудесный камешек, который перевешивает драгоценные камни, а глазничную кость, придает остроту сюжету. Интересен психологический момент, когда Искандер открывает сверток: «сильней прежнего гнев чело омрачил», «далеко от себя он кость отшвырнул» и т. д. Знаменательными представляются в поэме Абая слова об окончании завоевательных походов Искандера: «Здесь предел твоей славы, — славней не стать». Из истории известно, что одной из границ обширной империи Македонского была нынешня* территория Сырдарьинских долин, что «густонаселенная долина Зеравшана была подчинена Александру, и македонская армия вышла на берега Яксарта (Сырдарьи). Двигаясь на Восток к его верховьям, Александр тщательно занимал гарнизоном всеприбрежные укрепления, поскольку Яксарт должен был стать границей империи Александра, также он был границей персидской монархии. Крайним восточным пунктом, которого достигла ма­кедонская армия на берегах Сырдарьи, был район современного Ходжента, где, по мысли завоевателя, должен был быть основан новый город — так называемая «Александрия крайняя», как основной оплот македонского государства»²².

Известно, что во многих восточных как фольклорных, так и письменных произведениях об Искандере часто изображаются близкие к нему люди в роли наставников, мудрецов, философов. Много их, например, в философских главах поэмы «Искендер-наме» Низами, который счел возможным не соблюдать хронологию исгруппировалвокругсвоего героямыслителейиученых, в действи­тельности живших в разное время. В поэме Низами одновременно с Искандером живут и действуют Сократ, который умер за сорок три года до рождения Александра Македонского; Платон, живший почти за сто лет до него; Валис (Фалес Милетский), живший в конце VII — начале VI в. до н. э., более чем за двести лет до маке­донца; Аристотель — действительный наставник исторического Александра; наконец, Архимед, родившийся семь лет спустя после смерти полководца. Такой прием (анахронизм), широко распространенный в литературе не только Востока, но и Запада, оправдан и обусловлен стремлением автора дать своим читателям научные, а не богословские знания о природе и обществе. В поэме Абая наставник и учитель Искандера — Аристотель:

При царе был мудрейший из мудрецов —

Аристотель, древнейший из мудрецов…

Он, как в книге, читал мысли всех людей,

И советам внимал его царь царей. (294)

Казахский поэт следовал тут истории. Ведь известно, что к своему Учителю Аристотелю Александр питал особое уважение и любовь, ⁰ чем свидетельствуют его письма из далеких походов, и эта связь Царя и мудреца отражена во многих произведениях. Е. Э. Бертельс писал: «…Восток обратил внимание в значительной степени на связь Александра с Аристотелем… сочетание имен Александр — Аристотель давало возможность объединить вопросы политики, Управления страной, военного дела с вопросами философскими, с °нтологическими, гносеологическими, этическими учениями»²³.

Выводя главными героями поэмы Искандера и Аристотеля, Абай °бобщает те проблемы, которые были порождены современнымему обществом, о чем он писал в финале поэмы в форме назиданий. Смысл и цель поэмы Абая «Искандер» заключается, с одной стороны, в обличении нравственных и социальных пороков — зла и насилия, проявляющихся в различных формах: то в виде жестоких завоеваний и истребления народов, то в поддержке таких злодеяний бесчестными льстецами, глупцами; а с другой стороны, в проведении гуманистической идеи, в надежде на улучшение общества путем его просвещения.

Зло, заключенное в делах Искандера, имеет место и в современной поэту жизни, об этом говорится в заключительных строках поэмы:

Закончена повесть — недлинный рассказ, —

Поучение в нем найдешь в добрый час.

О, влекущийся к славе, не хлопочи,

Ничем не насытит, кто алчен, свой глаз.

Жизнь кратка, поманит — и уже ушла.

Говори, встретив радость, не «есть» — «была».

Если совесть и честь, как товар, продал,

Презренны и слова твои, и дела.

Ты стяжаешь себе похвалы глупцов,

Окружаешь себя толпою льстецов.

Но на шаг отошел — и осмеян ты, —

«Вот, скажут, бесчестный, и сроду таков!»

Ничтожные любят себя похвалить, —

Где достоинства нет, нельзя прикупить!

Говорить о цене своей надо ль тебе?

Если есть в тебе свет, он будет светить. (296)

Поэт обличает тщеславных, алчных глупцов, готовых продать, как товар, свою честь и совесть, самодовольных, ничтожных и невежественных. Абай подмечает все недостатки, свойственные казахскому обществу XIX в.

В этой поэме, как и во всей своей поэзии, Абай выступает человеком, поднявшимся над обществом, смеющим быть его судьей, обличителем общественного зла и просветителем. Поэма «Искандер» имеет просветительский смысл, автор ее ве­рит, что в жизни победят разумные начала, что его поэма откроет людям глаза на пороки, заставит задуматься об их причинах. Поэма Абая «Искандер» тесно связана с передовым просветительским направлением в развитии общественной мысли Казахстана второй    половины XIX в.

Идейно-художественные достоинства, особенности поэмь, которые были отмечены выше, свидетельствуют о том, что ^е^ нельзя рассматривать лишь в рамках развития распространеннона средневековом Востоке традиции «назира» — поэтического ответа на произведения предшественников, или только с точки зрения ее роли в творчестве поэта.

Решительно преодолевая условность в освещении темы Искандера, характерную для средневековой восточной поэзии, Абай внес в традиционное понимание ее новую струю, приблизил поэзию к истории, дал образ своего героя в развитии. Постепенное раскрытие образа Искандера — сначала молодого, тщеславного, уже покорившего соседние страны и стяжавшего славу «владыки владык», «царя царей», затем жестокого истребителя народов, алчного, ненавистного правителя-завоевателя, который не может отречься от злодейских замыслов даже тогда, когда испытывает страдание, создание образа мудрейшего Аристотеля, применение традиционного материала для проведения современных поэту идей — это то новое, что принадлежит Абаю в трактовке традиционной темы восточной литературы.

В оценке жизни и деятельности Искандера проявилась проницательность великого казахского поэта и мыслителя. Удивительно, что абаевская оценка Македонского-полководца совпадает в некоторых чертах со взглядами писателей более позднего времени, например В. Г. Яна (1875—1954), который в романе «Огни на курганах» (1936) показал вторжение Александра Македонского в Среднюю Азию.

Говоря о сложности этой исторической темы, вызванной тем, что в многочисленных произведениях об Александре Македонском его образ был идеализирован, он изображался как прекраснодушный монарх, добродетельный, мужественный В. Г. Ян писал: «Между тем точные исторические данные, Устанавливаемые при внимательном изучении тех же авторов ^и Других источников, свидетельствуют, что Александр был таким же беспощадным завоевателем и истребителем народов, какими были позднее Чингисхан, Тамерлан, испанские кондотье­ры в Америке, англичане в Индии и другие хищники, создатели Колониальных империй. Он оставлял за собой дымящиеся Развалины, разрушенные города, целые народы обращал в рабство ^и продавал, как товар, как рабочую скотину на рынках.

Поэтому, решив показать вторжение Александра Македонского версию и Среднюю Азию, я поставил задачей описать его самого сподвижников, не приукрашивая, по возможности такими, какими «П были в действительности, воссоздать правдивую картину той ^екой эпохи и показать жестокую борьбу с Александром народов ^3авоевываемых стран»²⁴.

тало быть, еще в XIX в. Абай Кунанбаев поэтическим чутьем угадал истинный смысл завоевательской политики Александра Македонского. Если по книге В. Г. Яна «Огни на курганах» читатели могут представить сложную картину жизни той беспокойной далекой эпохи — периода жестокой борьбы древних скифов, саков и других народов, живших на территории нынешних среднеазиатских республик и Казахстана, с армией Александра Македонского, то из поэмы Абая они могут узнать, что в памяти народов македонский царь остался тщеславным монархом, жестоким завоевателем, алчным, ненасытным покорителем новых земель.

«Буржуазные историки представляют походы Александра Македонского как прогрессивное явление и не указывают на то, что главной целью походов Александра было распространение власти Греции на Восток, расширение торгового оборота, эксплуатация народов Востока и овладение их богатствами»,— писал Б. Г. Гафуров²⁵, с мнением которого нельзя не согласиться.

Нет сомнения, что поэма Абая Кунанбаева «Искандер», в которой нашли выражение высокие гуманистические идеалы великого казахского поэта и мыслителя, займет достойное место среди литературных произведений об Александре Македонском.

Использование традиционного восточного материала для проведения идей просветительства, пробуждения сознания народа мы видим и в поэмах Абая «Азим» («Сказание об Азиме») и «Масгут».

Подобно многим большим художникам, Абай своеобразно претворял в своем творчестве элементы, воспринятые из культуры других народов, перерабатывал художественное наследие прежних времен, черпал сюжеты из личных источников и пользовался ими для своих целей. Но его произведения по стилю, по жанру, по интерпретации тех или иных сюжетов и образов были свое­образным и новым словом в казахской литературе. Абай как бы распахнул окна казахской литературы в широкий мир, расширил ее горизонты.

В основу поэмы «Сказание об Азиме» положена «Сказка Хасане Басрийском» из «Тысячи и одной ночи». Это поучительна история приключений молодого ремесленника-ювелира, едва лишившегося жизни из-за своей доверчивости ил юбопытства-

«Сказание об Азиме» Абая представляет собой одно из первых | восточной литературе поэтических произведений на сюжет из « сячи и одной ночи». Оно довольно близко к оригиналу, но п видоизменил некоторые эпизоды,  расширил  сюжетную  схему бытовыми эпизодами, усилил идею и тему.

С именем Хасан у казахов связаны легенды о Хасане-Кайгы-печальнике, искателе обетованной земли «Жидели байсын», где земли благодатны и тучны, где дни людей беспечальны, счастливы, где нет вражды и ненависти, где «на спине овцы жаворонки мирно вьют гнезда». Может быть, поэтому поэт решил изменить имя героя сказки на Азим. В примечаниях к «Тысяче и одной ночи» сообщается, что аль-Хасан из Басры — знаменитый перевод­чик преданий и богослов, живший в VII в.²⁶ Сказка о Хасане Басрийском довольно велика по объему: Шахразада рассказывает ее в течение пятидесяти трех ночей. «Сказание об Азиме» Абая состоит из ста семи строф и передает содержание основной части «Сказки о Хасане Басрийском». То ли Абай полностью переработал сказку и до нас просто не дошли последние разделы поэмы, то ли роэт не стал дальше писать, но поэма неожиданно обрывается, в ней нет рассказа о нахождении героя в необыкновенно красивых таинственных дворцах, залы которых украшены драгоценными камнями, нет и пышного фантастического повествования о пребывании героя в окружении семи красавиц-сестер, о любви героя к необыкновенной летающей девушке, о таинственных островах джиннов и т. д.

В поэме фантастика сливается с реальностью, чем и достигается необычайная убедительность сказочного по­вествования. При чтении поэмы бросается в глаза ее близость к фольклору, обнаруживаемая в назидательности, поучительности. Начало сказки в поэме изменено, оно приближено к мировосприятию новых читателей или слушателей. Дележ наследства, деньги в наследство, покупка на деньги лавки и т. д. — все это не было свойственно образу жизни казахов, поскольку в степи были слабо развиты товарно-денежные отношения.

В поэме у братьев рано умер отец и им достался тяжкий удел, но Каждый из них овладел ремеслом: один стал художником, другой Умел «вить цветные узоры». Разбросала их жизнь по разным краям. того из них, кто «беден был… вначале и одинок, но усердно трудился — и вскорости бог дал ему достаток, и жену дал, и заказчи- ⁰⁸ много к нему привлек», появляется на свет сын Азим. В сказке отсутствует описание его воспитания, а в поэме говорится, что «он премудрость школьную быстро постиг», «постоянно вникал он в отцовы дела и преемником стал его ремесла». Когда неожиданно ерть унесла его отца, рьяно взялся он за работу, и вот

Атаның харакетін ұстай алды,

Өнері артык шығып, жан таңқалды.

Алушылар көбейіп мұның ісін,

Бұрынғыдан артылып мал құрадды²⁷.

Стал дивиться его искусству народ.

И не стало соперников у него,

Что ни год, то богатство Азима растет²⁸.

В сказке подробно рассказывается о встрече юноши-ювелира с персиянином, который, завоевав его расположение, поит его снотворным зельем и связанного отправляет на корабль. Все эти подробности в поэме опущены.

В сказке и поэме маг предстает скверным, мерзким нечестивцем, ненавидевшим мусульман, которых он захватывал и убивал. Маг держит пленника в невыносимо тяжелых условиях, вынуждая отказаться от своей религии и поклоняться огню.

Көзінді аш, есінді жи, енді ойнама,

Мені сен өз діндесің деп ойлама!

Мен отқа шоқынамын, дініме көн,

Менде бардың бэрінен қауып ойлама. (328)

Положи разговорам пустым конец,

Не одной мы с тобой веры, юнец.

Я огню поклоняюсь; коль примешь и ты

Эту веру — невзгодам твоим конец, — (309)

обращается старик к Азиму. Если же Азим откажется отречься от своей веры, то будет «трижды в день наказан плетьми».

В сказке Хасана бьют бичом, сплетенным из кожи, в поэме — плетьми, но слова «кандалами, поганый, всю жизнь греми» напоминают читателям о современных Абаю реалиях жизни — наказании каторжан в царских тюрьмах.

Как в сказке, так и в поэме невинного страдальца подвергают мучениям, но он проявляет исключительную стойкость: «Хасан не согласился есть и пить», «он был стоек»— говорится в сказке, в поэме — «жалобный звук с губ не сорвался ни разу, хотя потерял страдалец сознание от мук». Освобождает Азима от страданий ураган. Когда море почернело и взволновалось, когда жизнь моряков оказалась в опасности, как описывается в поэме, джигиты, посоветовавшись, обращаются к старику:

Есть один только выход,

Подлый злодей,

Избавь Азима тотчас от цепей.

И пощады проси у него, а не то

Станешь жертвой акул в глубинах морей! (310)

В этой части поэмы интересна психологическая подробность, которой нет в сказке:

Әзім жас, акбейідді адам еді,

Ойланды: өтірік болса неге именді.

Мастықпен қылса кьшған шығар-ау деп,

Іс көрмеген жастыкпен жэне сенді. (329)

С детства людям Азим привык доверять,

«Для чего старику лукавить и лгать?

Стало быть, он меня обидел спьяна…»

И поверил Азим старику опять. (310)

Сказочный герой в поэме написан реалистично, это доверчивый, неискушенный, быстро забывающий зло человек. Любопытство, желание узнать тайну травы-снадобья заставляют Азима отправиться со стариком, на сей раз — в пустыню. Дальнейшее описание событий в сказке и в поэме очень близко за исключением отдельных частностей.

Обращает на себя внимание эпизод борьбы Азима с драконом, закончившейся победой героя. А затем —

Жалғап-жалғап, бір ұзын арқан есті,

Ер Әзім осылайша талап етті.

Бір ұшын тасқа байлап жібергенде

Түсетұгын орнына эбден жетті. (333)

Не ленился Азим, не лежал в тени.

Целый день он вязал и сплетал ремни.

И когда он к вершине их привязал,

До подошвы горы протянулись они. (314)

С помощью этих ремней из кожи дракона герой благополучно спускается с горы. Этих сцен нет в сказке, там герой бросается ^с горы в море, и волны выносят его на берег. Так на протяжении ^всей поэмы в сказочное повествование вводятся реалистические Моменты.

Как мы уже говорили, поэма незакончена. Она неожиданно обрывается на таких словах:

Кірсе аржағы дөңгелек қалың агаш

Ішінде бір қауыз бар ернеуі тас.

Бұлбұл сайрап, миуасы салбырап тұр,

Салтанатын түгелдей айтып болмас.

Тас ернеуі — меруерт, ол көрінген,

Кеткісі келмес жанның мұны көрген.

Ер Әзім тамашалап карап түрса,

Бір түрлі таңғажайып кұстар келген. (334)

Пред   Азимом   открылся   сказочный   сад,

Полный необычайных, дивных услад,

Все, что видел он, — зелень, фрукты, плоды, —

Чаровало и восхищало взгляд.

Беломраморного оградой был

Окружен этот сад. Скиталец бродил

По дорожкам его и, всему дивясь,

Вдруг услышал шорох тяжелых крыл. (316)

Но и дошедшие до нас главы представляют собой образец стихотворной интерпретации прозаического сюжета, где органически сочетается фантастическое и реальное.

Взяв за основу сказку, Абай Кунанбаев в поэме «Азим» создал образ пытливого, смелого, любознательного, трудолюбивого юноши в духе своего времени. Если раньше в восточных поэмах герой отправлялся в неведомые дали на поиски возлюбленной, то в «Азиме» этот традиционный мотив несколько нарушен. Несмотря на предостережение матери, Азим идет за магом-стариком, его увлекает тайна алхимика, тайна удивительных превращений, иными словами, жажда знаний, желание проникнуть в тайны явлений. Поэт показывает своего героя находчивым и искусным. Трудолюбие, сообразительность, умение встать на защиту своего человеческого достоинства, чести против сил зла — это черты характера героя, которые поэт хотел бы видеть в своих современниках.

Так, ослабляя легендарное, фантастическое начало сказки из «Тысячи и одной ночи», А. Кунанбаев перерабатывает ее в реалистической манере. Несмотря на то что в поэме «Сказание об Азиме» художественная мотивировка поступков, действии персонажей еще слаба, выразительные средства и приемы традиционны, она свидетельствовала о том, что восточная традиция была воспринята поэтом плодотворно.

В поэме «Масгут», написанной по восточным мотивам, А. Кунанбаев критически переосмысливает традиционную сказочную тему о халифе и его мудром визире. Содержание ее таково:  над Багдадом прошел зловредный Дождь, люди пили  дождевую воду и сходили е ума. Они потрясали дворец неистовым воплем, невозможно было удержать ярость безумных людей. И правители города решили: «За разумность хотят нас глупцы убить. Так не лучше ль ума лишиться, чтоб жить?» Вместе с неразумной толпой они испивают чашу воды и лишаются разума.

Көптігің бэрі осындай, мысал етсең,

Көп айтты деп алданып уағда күтсең,

Ғапіл боп көп нэрседен бос каласың,

Андамай көп сөзімен жүріп кетсең (321)

Вот пример, как всесильна глупость порой,

Не пускай свой ум по дороге чужой,

Не много хорошего приобретешь,

Слепо следуя за безумной толпой (302)

Поэт показывает, какой жалкой оказывается власть халифа и мудрость визиря перед стихией обезумевшей толпы. С болью в сердце, с тревогой в душе пишет Абай о болезни своего времени — пагубной, разрушительной силе невежества и глупости. Восточная сказка о зловредном дожде служит поэту средством раскрытия перед современниками горькой правды. Считавшиеся в обычное мирное время мудрыми и умными, властители не выдержали подлинного испытания для своего ума. Поэту больно сознавать, что трудно найти пути к сердцам людей. Открыть им глаза, повести их по пути разума — вот главная мысль поэмы.

В произведениях «Искандер», «Сказание об Азиме», «Масгут» видны приметы времени. Поэмы были своеобразным откликом на запросы современного Абаю общества. В этом плане обращение к восточным сюжетам явилось творческой находкой автора, тем более что поэма как жанр тогда только начинала формироваться в казахской письменной литературе.

ЛИТЕРАТУРА

¹ Ауэзов М. Абай Кунанбаев: Статьи и исследования. Алма-Ата, 1967, с. 289.

²См.: Қазақ әдебиетінің тарихы. Алматы, 1961, т. 2, 446 б.; Ауэзов М. О. Абай Кунанбаев. Статьи и исследования. Алма-Ата, 1967; Сильченко М. С. Творческая биография Абая. Алма-Ата, 1957; Дюсенбаев И. Т. Проблемы изучения истории казахской литературы дореволюционного периода (XVIII, XIX и начало XX века). Автореф. дис… канд. филолог, наук. Алма-Ата, 1966; Султанбеков Г. Поэмы Абая. Автореф. дис. … канд. филолог, наук. Алма-Ата, 1967; Каскабасов С. Казахские сказки об Искандере и поэма «Искандер» Абая. — Қазакстан мектебі, 1968, №2; Костюхин Е. А. Просветительская поэма Абая об Искандере. — В кн.: Александр Македонский в литературной и фольклорной традиции. М, 1972; Ахметов 3. Современное развитие и традиции казахской литературы. Алма-Ата, 1978.

³Правда, 1979, 20 ноября.

⁴Валиханов Ч. Ч. Избр. произв., с. 85; Алтынсарин И. Избр.произв., с. 52—54; Кунанбаев А.    Стихотворения,    поэмы,   проза, с. 291—297.

⁵Бертельс Е. Э. Низами, с. 220.

⁶Дала уалаятының газеті, 1895, 5 февраль.

⁷Казахский фольклор в собрании Г. Н. Потанина. Алма-Ата.

⁸Подробно об этом см.: Овидий Назон. Метаморфозы. М., 1937; Костюхин Е. Александр Македонский в литературной и фольклорной традиции; Каскабасов С. Казахская волшебная сказка.

⁹ Низами Гянджеви. Искандер-намэ. Ч. 2: Игбал-намэ/Пер. А.П. Липскерова. Баку,   1953,   с.   35.

¹⁰Каскабасов С. Казахская волшебная сказка, с. 37.

¹¹Алтынсарин И. Избр. произв., с. 53.

¹²Алтынсарин И. Избр. произв., с. 53.

¹³Путешествие по Средней Азии: Описание поездки из Тегерана через Туркестанскую степь по восточному берегу Каспийского моря в Хиву, Бухару и Самарканд, совершенной в 1863 году Арминием Вамбери, членом Венгерской Академии. СПб., 1865, с. 183.

¹⁴ Дюсенбаев И.Т. Проблемы изучения истории казахской литературы дореволюционного периода (XVIII, XIX и начало XX века). Автореф. дис. …докт. филолог, наук. Алма-Ата, 1966, с. 55-58.

¹⁵Костюхин Е. А. Александр Македонский в литературной и фольклорной традиции.

¹⁶Каскабасов С. Казахские сказки об Искандере и поэма «Искандер» Абая. — Казахстан мектебі, 1968, № 2; Ахметов 3. А. Современное развитие и традиции казахской литературы. Алма-Ата, 1978.

¹⁷Кунанбаев А. Стихотворения, поэмы, проза, с. 291. Далее ссылки на это издание.18Квинт ¹⁸Курций Руф. История Александра Македонского. М., 1963, с. 332— 333; Арриан. Поход Александра. М.; Л., 1962.

¹⁹Бертельс Е. Э. «Роман об Александре» и его главные версии на Востоке, с. 4.

²⁰Баженов Л. В. Средняя Азия в древний период. Ташкент, 1939, с. 49; Древние авторы о Средней Азии (VI в. до н. э. — III в. н. э.): Хрестоматия/Под ред. Л. В. Баженова. Ташкент, 1940:, с. 40—42.

²¹Низами. Пять поэм, с. 706.

²²Древние авторы о Средней Азии, с. 39.

²³Бертельс Е. Э. «Романы об Александре» и его главные версии на Востоке, с. 3.

²⁴Ян В. Путешествие в прошлое. — Вопросы литературы   1965 № 9 с 106

107.

²⁵Гафуров Б. Г. История таджикского народа в кратком изложении М   1952 т. 1,с. 53.

²⁶Книга тысячи и одной ночи, т. 2, с. 617.

²⁶Кунанбаев А. Шығармаларының бір   томдық  толықжинағы. Алматы, 1966, 323 б. Далее ссылки на это издание.

²⁷«Кунанбаев А.   Стихотворения,   поэмы,   проза,   с. 304. Далее ссылки на это издание.