(ДЛЯ ЮБИЛЕЙНОГО ПЛЕНУМА СП КАЗАХСТАНА)

Великий поэт казахского народа Абай родился в1845 г. в Чингизских горах Семипалатинской области, в кочевьях племени тобыкты.

Отец Абая — самовластный, суровый степной правитель Кунанбай — был старшиной тобыктинского рода, недавно принявшего русское подданство.

Ранние детские годы Абая прошли в тяжелой обстановке семейного разлада внутри полигамной семьи (Кунанбай имел четырех жен). Этот необыкновенно тягостный уклад феодальной семьи влиял на психику, нравы и личную судьбу не только жен-соперниц, но и [на] детей, обычно также соперничавших между собою, как и их матери. Ho, по счастью для Абая, его родная мать Улжан была женщиной замечательных качеств. Ее природная гуманность, сдержанная рассудительность и исключительная любовь к сыну создавали для Абая в семье уют родного гнезда. Улжан всегда выделяла его из числа остальных своих детей, и имя его Ибрагим, данное отцом, она заменила ласкательным «Абай». Это имя так и осталось за ее сыном на всю его жизнь.

Дав мальчику начальное домашнее образование у наемного муллы в ауле, Кунанбай послал восьмилетнего Абая обучаться в старометодном «медресе» семипалатинского имама Ахмет-Ризы.

За пять лет учебы в этом медресе прилежный и необыкновенно способный мальчик сумел получить многое. Уже к этому времени им владела рано пробудив-шаяся любовь к поэзии. Она зародилась в нем еще тогда, когда он слушал в родном ауле многочисленные. рассказы и воспоминания бабушки Зере, хранительницы живой старины, когда заучивал наизусть слышанные в ауле сказки, легенды, богатырские былины, нсторические песни — все многообразное богатство творенип акынов, певцов его родных степей. И, попав в медресе, Абай стал увлекаться чтением арабо-иранских и тюркских поэтов. Из удушливой атмосферы богомольных буквоедов, темных фанатиков (хальфе, хазретов), окружавшей его, он чутким, пытливым умом рвется, как к благодатному оазису в мрачной пустыне, к произведе ниям знаменитых классиков Востока, к народной и классической литературе. Вместе с тягой к изучению восточных языков в нем пробуждается интерес и к русскому языку, к русской культуре. Нарушая суровый устав медресе, он самовольно поступил в русскую школу, одновременно обучаясь и там.

За эти школьные годы Абай не только изучает доступных ему поэтов, но и сам начинает писать стихи.

Вдумчивый юноша, старательный ученик и начинающий поэт, Абай мог бы извлечь много важного и полезного для своего будущего даже в условиях скудной «науки» медресе. Но воля отца определила дальнейшую участь своего сына в ином направлении.

Непрерывная борьба степной знати за родовую гегемонию и постоянное участие в ней Қунанбая нажили ему много врагов среди его дальних и близких соперников. И Қунанбай должен был готовить к участию в этой борьбе каждоғо из своих детей и близких родственников. Поэтому, прекратив обучение Абая в городе, Кунанбай вернул его в аул и иачал постепенно приучать сына к административной деятельности главы рода.

Наделенный от природы недюжинными способностями, юноша очень рано попал в самую гущу сложных интриг, в противоречивое переплетение человеческих взаимоотношений. Так как тяжбы решались не царским судом, а на основе веками существовавшего обычного права казахов, Абай был вынужден обратиться к богатым запасам прошлого и настоящего казахской народно-речевой культуры. И еще в юношеском возрасте он заслуженно стяжал себе славу красноречивого, остроумного оратора, научившись высоко ценить все полновесное значение художественно-поэтического слова.

Абай знал почти всех своих предшественников поэтов, акынов и участников айтысов, выступавших перед народом в борьбе за поэтическое первенство.

Рано пробудившийся интерес к книжной восточной поэзии (арабской, иранской, чагатайской) рождал первые подражательные стихи Абая. Теперь обращение к традиции казахской народной поэзии сделало его новые стихи оригинальными и индивидуально-самобытными. В этих стихах уже наметился будущий самостоятельный облик поэта, чье творчество уходит корнями глубоко в народную основу.

Поэзия Абая этого первого периода   дошла до нас далеко не полностью. Вместе с неболыним количеством юношеских стихов мы знаем только ряд упоминаний об отдельных забытых и утерянных произведениях. Слабое развитие письменной культуры в Казахстане того времени обусловило и отсутствие писем, мемуаров, записей, воспоминаний современников, которые могли бы сохранить юношеские стихи Абая и осветить его биографию. Немалое значение при этом имело и отношение к поэту вообще, бытовавшее в феодально-байской среде того времени. Если народ с глубоким уважением относился к поэтическому творчеству и высоко чтил звание акына, то родовитые баи с самодовольной гордостью говорили: «Слава богу, из нашего племени не выходило ни одного баксы и акына». Этим презрительным отношением знати к профессии поэта объясняется то, что в родных аулах Абая не сохранилось ни его ранних произведений, ни рассказов о его поэтической деятельности ранней поры. И сам Абай под влиянием таких взглядов на поэта часто выдавал свои стихи того периода за стихи своих молодых друзей.

Втянутый насильно волей отца в тягостные дела родовых распрей, Абай долгое время жил в большом душевном разладе с отцом. Он не мог примириться с несправедливостью и жестокостью отца и часто шел вразрез интересам и стремлениям Кунанбая, вынося справедливые и беспристрастные решения многих дел. Между властным отцом и правдивым, непокорным сыном все чаще происходили серьезные споры и стычки, готовые со временем вылиться в прямой разрыв.

Этот разрыв и совершился, когда Абаю было двадцать восемь лет.

Теперь Абай смог определить дальнейшую свою жизнь по велениям собственного разума, своей личной воли.

Прежде всего он вернулся к изучению русского языка, прерванному в детстве. Новыми его друзьями стали акыны, певцы-импровизаторы, талантливая степная молодежь, по преимуществу незнатного рода, лучшие представители русской интеллигенции того времени, встреченные им в Семипалатинске. И на тридцать пятом году жизни Абай вновь возвращается к поэзии. Но и стихи этого периода он все еще распространяет от имени своего молодого друга Кокпая Джантаева. В течение двадцати лет Абай уже   как зрелый   и культурный   человек изучает лучшее в наследии народной литературы, восточных поэтов и, главным образом, русскую классическую литературу. И только летом 1886 года, когда ему было 40 лет, написав прекрасное стихотворение «Лето», Абай впервые решился поставить под произведени [ем] свое имя.

К этому же времени, до глубины души разочаровавшись в нравах и во всем моральном облике социально-разлагавшейся феодально-родовой среды, Абай всеми силами стремится оттолкнуться от нее. Будучи в юности невольным участником бесконечных межродовых раздоров и распрей, разжигаемых воротилами родов, Абай теперь отчетливо сознает всю пагубность, всю неимоверную тяжесть этой родовой борьбы для народа, начинаег понимать истинный смысл этих раздоров, искусственно разжигаемых царизмом, проводящим политику «разделяй и властвуй». Управители и старшины превращаются в его глазах в ставленников колонизаторской власти. Абай задумывается над [тяжкими] судьбами своего народа, терзается мыслями об участи темной, угнетенной и бесправной народной массы. И стихи зрелых лет Абая выражают глубокую скорбь поэта о злосчастной доле отсталого народа.

Искренний поэт и верный сын своего народа, Абай ищет выход для него. В первые же годы своей зрелой поэтической деятельности Абай пытается открыть народу глаза, громогласно осуждая и беспощадно бичуя в правдивых и желчных, изобличительных стихах пороки феодально-родовой, чиновничьей знати и призывая народные массы к просвещению, которое одно может указать им путь к иной жизни.

В то же время Абай усиленно занимался самообразованием, и книги русских классиков стали его неразлучными друзьями.

Счастливый случай свел Абая с ссыльными русскими революционерами семидесятых-восьмидесятых годов. Это были представители русской революционной интеллигенции, воспитанные на учениях Чернышевского, Добролюбова. Некоторые из них, как, например, Е.П. Михаэлис, являлись ближайшими и активными [соратниками] известного русского революционера-публициста Шелгунова. Как Михаэлис, так и позднее сосланные в Семипалатинск Нифонт Долгополов, Северин Гросс прибыли в Сибирь сравнительно молодыми людьми. Возникла тес­ная связь Абая с ними, перешедшая в большую дружбу. На лето они выезжают в гости в аул Абая, зимой постоянно переписываются. С исключительным вниманием и отзывчивостью русские друзья помогают самообразованию Абая, подбирая для него книги, отвечая на его вопросы.

Надо сказать, что эти друзья Абая, принадлежавшие каждый в отдельности к различным общественно-революционным течениям того времени в России, находили единую платформу для себя в проявлениях своей общественно-просветительской деятельности. Они зачастую забывали свои внутриполитические разногласия перед лицом хищнической эксплуатации народных масс, перед лицом иевежественно-насильнических актов тирании… самодурства и мракобесия царских чиновников и местных сатрапов-правителей…

Постепенно они сами становились первыми культур-трегерами в отсталой окраине, становились ревнителями интересов просвещения, преобразования жизни, быта, истории народов Сибири. Сейчас мы имеем много трудов в различных отраслях знания, написанных Михаэлисом, имеем объемистое исследование под названием «Обычное право у киргиз» Северина Гросса. Вопросами выявления этнического типа казахов занимался медик-антрополог Нифонт Долгополов, украинец по [национальности].

Давая многое Абаю в его поисках знания, они и сами много черпали от Абая как у широкого и глубокого знатока истории, обычного права, поэзии и искусства, экономики и социального быта многих народов, родственных казахам.

Естественно при этом стремление всех упомянутых друзей Абая донести через голову закоренелых чиновников-колонизаторов до широких народных масс Сибири и Қазахского края правду о русском народе, правду, воплощенную в трудах и думах великих русских классиков и крупнейших общественно-политических деятелей тогдашней России. И высокий гуманизм, и глубокие изобличительные идеи, и упорная оппозиционность русской классической литературы XIX века царизму, и также веяния освободительных идей, и неумолкающий голос возмущенного заступничества за угнетенные деревенские трудовые массы русского народа — все в целом питало многими источниками   только пробуждающуюся общественную мысль Сибири и Қазахского края. He будучи сами тогда известными и решающими фигурами в масштабе всего российского революционно-демократического движения, друзья Абая выполняли, однако, великую историческую миссию вестников от сокровищниц русской духовной культуры. В осуществлении ими этой благодарно-деятельной программы имена и творения Пушкина, Лермонтова, Салтыкова-Щедрина, Льва Толстого, Чернышевского, Добролюбова и т. д. играли огромную обществеино-политическую роль. Знакомить с ними такого поэта казахского народа, как Абай, привить в нем и в подобных ему деятелях народов Сибири чувство глубокого уважения к великому наследию русской культуры, привить чувство родственной близости общественных идеалов во имя духовного раскрепощеиия народов от многовекового гнета и темноты было подлинно великим делом в революционно-активной действенной программе ссыльных друзей Абая. Они помогают Абаю познакомиться со всем сокровенным в истории культуры русского народа, помогают всемерно и старательно.

Благодаря этому Абай очень успешно и быстро расширяет круг своих интересов. Необыкновенно широко раздвинулся его горизонт, когда он обнаружил и познал подлинные ценности духовной культуры русского народа. Абай становится почитателем наследия Пушкина, Лермонтова, Крылова, Салтыкова-Щедрина, Льва Толстого. И с… того памятного лета 1886 года, т. е. с начала своей осознанной поэтической деятельности, Абай переводит на казахский язык произведения Крылова, Пушкина, Лермонтова, впервые делая их доступными и понятыми для своего народа.

Будучи не только поэтом, но и композитором, глубоким знатоком и тонким ценителем казахской народной музыки, Абай создает ряд мелодий, главным образом для тех своих стихов, которые вводили в казахскую поэзию новые, неизвестные ей до этого формы (восьмистишия, шестистишия и т. д.). Такие же новые мелодии создал Абай и к своим переводам отрывков из «Евгения Онегина». И уже в 1887 году имя Пушкина и имена его героев Онегина и Татьяны, пролетев над степями на крыльях этих песен, стали родными для казахского народа, так[ими же] известными, как имена казахских акынов и героев казахских эпических поэм.

         К этим же годам имя самого Абая — поэта, мыслите ля и композитора — становится одним из самых популярных и чтимых народом имен. К нему едут акыны, композиторы, певцы из дальних районов его родины. Знаменитый Биржан, акын Aceт, слепая женщина-акын Ажар, старшие акыны Шортамбай, Кемпирбай заучивают и поют его песни. Сверстники Абая акыны Жусупбек Шейхисламулы, Машур-Жусуп Копеев, Нармамбет, женщины-поэтессы Куандык, Сара и другие разносят по широким степям его стихи.

Вокруг Абая группируются ученики-поэты, образованные и знакомые с книгами люди: Қокпай, Муха, Акылбай, Какитай, младший сын Абая — Магавья. Все они, по примеру самого Абая, усиленно занимаются самообразованием, изучают русскую литературу, пишут поэмы — исторические, романтические и бытовые — на темы, разработанные и заданные своим учителем.

Популярность имени Абая привлекает не только казахов, но и многих либеральных людей Востока, по преимуществу из татарской молодежи, принужденных покинуть города из-за преследования властей или репрессированных царским правительством пришельцев с Қавказа, Крыма. Так, в ауле Абая месяцами гостили кавказцы, бежавшие из сибирской ссылки и пробиравшиеся по казахским степям к себе на родину. Аул Абая постепенно становился центром прогрессивных, либерально настроенных, передовых людей того времени.

Все это, а также длительная и прочная дружба Абая со ссыльными революционерами и частые поездки их к нему в сильной степени тревожат властей края. За аулом Абая устанавливается негласный надзор. Абай стано-вится объектом постоянного и бдительного внимания приставов, урядников, волостных управителей.

А культурная среда учеников, последователей и почитателей таланта Абая все увеличивается с годами. Широко распространяется в городе его огромное влияние. Поются, переписываются и заучиваются массами не только его собственные стихи, но и произведения его учеников. В форме устного сказа распространяются в степи романы западных и русских писателей, прочитанные Абаем и пересказанные им своим слушателям-сказочникам. Так проникли в степь популярные среди абаевских слушателей «Три мушкетера», «Генрих Наваррский» Дюма, русский народный сказ о Петре Великом, романы, рисующие времена инквизиции. Рассказывался в устной передаче «Хромой бес» Лесажа под названием «Хромой француз». Рассказывались в устном изложении Абая романы о пионерах-поселенцах американских прерий, сюжеты поэм Лермонтова и множество восточных поэм, [таких], как «Шахнаме», «Лейли и Меджнун», «Кер-Оглы» и т. д. По примеру Абая распростран [яли] такие произведения и ряд европейски-образованных людей из круга Абая.

Сам поэт обучал своих детей в русских школах. Его дочь Гуль-Баден и сыновья Абдрахман и Магавья с раннего детства были посланы им в город, в русскую школу. Впоследствии Абдрахман получил солидное образование, окончив Михайловское артиллерийское училище в Петербурге, а дочь и другой сын, Магавья, вернулись в аул только по слабости здоровья. Вернувшись в семью, Магавья становится одним из самых ревностных и старательных учеников своего отца.

Он и старший сын Абая, Акылбай, были самыми талантливыми поэтами среди последователей Абая. Магавья написал несколько поэм, среди которых лучшими считаются поэмы, написанные по совету Абая: «Медгат Касым» — поэма о борьбе раба с хозяином-плантатором на берегах Нила и «Шамиль» — о борьбе с царизмом… кавказских повстанцев. Акылбай оставил романтические сюжет[ные] поэмы: «Дагестан», «Зулус», темы и идеи которых также подсказал ему Абай.

Другие поэты абаевской школы — Кокпай, Бейсембай — писали поэмы исторические, беря темы из быта казахов в прошлом — «Аблай», «Козы Корпеш»…

Все эти произведения также распространялись среди народа и в рукописях, и главным образом в устном исполнении акынов-певцов, заучивавших их и разносивших по степи. Так же доходили до широких масс казахских слушателей произведения Пушкина и Лермонтова — новые, неизвестные им ценнейшие дары мировой поэзии, [например], переводы отдельных стихов Байрона, Гете и т. д.

Эта разносторонняя просветительская, художественно-воспитательная и общественная деятельность Абая и его учеников всей силой своего колоссального воздействия была направлена против отсталых феодальных устоев тогдашнего аула, против конкретных носителей этого зла — родовитых интриганов, невежественных угнетателей народа и… против всей системы царизма.

Этим Абай заслужил лютую ненависть степных феодалов. Они начали беспрерывную, грязную и коварную борьбу против всего того, что нес на своем знамени просвещенный и непримиримый поэт. Эти враги Абая были в союзе с чиновничьей знатью, с властями и с переводчиками, со всеми тогдашними представителями продажной мелкочиновничьей интеллигенции.

Все эти темные силы, боясь народной любви к Абаю, не могли действовать против него открыто. Они избрали коварные и вероломные методы борьбы. Один из старейшин, непримиримый и злобный враг Абая — Оразбай — сплотил вокруг себя недовольных Абаем представителей степной и городской знати. Они стали преследовать абаевских учеников, порочить Абая клеветой и, наконец, в 1897 году, при явном попустительстве властей, устроили предательское покушение на жизнь Абая. Они затопили канцелярии губернаторов, уездных начальников, цар-ских судов всевозможными доносами на Абая, называя Абая «врагом белого царя», «смутьяном среди народа», «неугомонным нарушителем обычаев, прав и установлений отцов и дедов». По этим доносам в аул Абая нагрянули с обысками чины семипалатинской полиции.

Неоднократно пытался изъять Абая из степи и губернатор. Но, боясь исключительной популярности Абая среди казахского народа, опасаясь возмущения масс, он вынужден был ограничиться только изоляцией Абая от его ссыльных друзей.

Непримиримый, прямолинейный и беспощадный обличитель всех пороков управителей, биев (родовых су-дей), родовых старшин и всех иных властей, Абай стал мудрым советником народа во всех его тягостных больших и малых делах. За его разумными советами, за его бескорыстным и справедливым решением в спорах начали сбращаться люди, племена и роды не только из близких аулов, районов. Нередко к нему приезжали и с просьбой решить сложные междуобластные дела о набегах, убийствах, о пени за убийства, в которых чины власти не смогли разобраться.

На особых многолюдных сборах, называемых чрезвычайными съездами по разбирательству тяжебных дел между населением различных уездов, возникали вопросы и о женской доле, о возмещении убытков безвинно пострадавшим народным бедняцким массам. Ставился вопрос о наказании родовых воротил-феодалов, смутьянов, обрушивающих тяготы и бедствия как последствия своих бесконечных интриг на головы мирного, ни в чем неповинного народа.

Абай, не являясь ни в коей мере официальным лицом, порой должен был решать спорные дела как избранный третейский народный судья. И Абай брался за них — только для того, чтобы выручить из бедственной вражды и спасти от новых набегов безвинные массы народа, чтобы заставить присмиреть поджигателей этой борьбы. По единогласному свидетельству современников мы знаем, что проникновенность, справедливость и бескорыстная объективность Абая в решении таких дел были настолько безукоризненными, что порой судиться перед Абаем шли даже враждовавшие с ним родовые старшины.

Дела и творения Абая были особенно популярны среди степной молодежи. На многих народных сборах, поминках, торжественных тоях (пирах), на свадебных празднествах певцами и акынами пелись его песни. Юноши объяснялись в своих любовных чувствах строками стихов Абая. Девушки из родных аулов Абая, выходя замуж, увозили в числе своего приданого рукописные сборники стихов, поэм и наставлений Абая. Так сохранились сборники, принадлежащие девушкам Асие, Василе, Рахиле и т. д.

Но завистливая, коварная и невежественная среда степных воротил не могла мириться с такой невнданной славой, которую создал народ имени опасного, ненавистного для них Абая, и они продолжали интриги и непрерывную борьбу против него, отравляя дни труда и кипучей творческой деятельности его самого и его учеников.

Сложная сеть этих хитроумных, грязных интриг доходила до безобразных бытовых проявлений, ранивших сердце поэта. От Абая отталкивали его ближайших родных, восстанавливали против него его племянников, даже его родного брата, вероломного Текежана, клеветой и угрозами откалывали от Абая ето учеников, преследованиями и откровенными нападками на его друзей.

В этой мрачной и страшной атмосфере злобы и ненависти тяжелой и непоправимой утратой явились для Абая ряд смертей, особенно смерть его сына Абдрахмана, наследнкка дел его, образованного и талантливого человека. Надломленный тягостной борьбой и горестной трудной жизнью, одинокий борец за правду, за счастливую жизнь народа, преследуемый тупой, злобной средой феодалов и чиновничьей знати, Абай терпит последний удар судьбы: умирает в чахотке его любимый сын и талантливый ученик — поэт Магавья…

Пережив его только на сорок дней, Абай, раздавленный этим несчастьем и упавший духом, отвергнув всякое лечение своего недуга, умирает в родных степях на шестидесятом году жизни. Он похоронен около своей зимовки — в долине Жидебай, вблизи Чингисских гор.

Литературное наследие Абая в виде его стихов, поэм, переводов и бесед с читателями («Қарасөз»), названных им «Гаклия», в последнем издании составляет два объемистых тома. Драгоценный результат многолетних дум, волнений и благородных душевных порывов поэта, наследие это теперь, на всем фоне истории казахской литературы, представляется огромным синтезом духовной культуры казахского народа всех предшествовавших Абаю веков.

Три великих источника национальной и общечеловеческой культуры питают своими соками корни творчест-ва мудрого позта.

Один из них — древнеказахская культура, запечатленная в устных и письменных памятниках прошлого, созданных гением самого народа. Творчество Абая питалось богатствами этого бесценного клада. В своем глубоком и тесном общении с поэтическим наследием родного народа Абай сумел увидеть этот клад новым творческим взглядом и обогатить им свою поэзию.

Другой источник — это лучшие образцы восточной культуры, арабо-иранская и тюркская классическая поэзия. В той стадии развития казахской литературы, в которой застал ее Абай, обращение к восточной культуре было еще в значительной мере не прошлым, а настоящим, ибо соприкосновение с этим источником вплотную началось лишь с начала XIX века. И насыщая этим богатством, малознакомым казахскому народу, свою поэзию, Абай, несомненно, совершил   прогрессивное дело.

Третий источник — это русская (а через нее и европейская) культура. Для эпохи Абая самый факт обращения к этому источнику главным образом к наследию русских великих гуманистов и классиков, до сих пop совершенно неведомых казахскому народу, был фактом огромного значения. Это было залогом будущего расцвета казахской культуры, смелой и верной ориентацией пути своего народа в историческую перспективу будущего.

Исключительная самобытность, природная мощь и гениальность Абая сказывались в том, что, обратившись к упомянутым трем источникам культуры, он не ослабил качество своего творчества ни подражательством, ни какими-либо проявлениями простого эпигонства и фальши. Делая критический и строгий отбор, Абай как художник большого дыхания органически впитывает в себя новую культуру. Свои идейно-художественные искания и свою поэзию он насыщает этой культурой уже в претворенном своей ярко выраженной индивидуальностью виде.

Обращением к этим культурам — далеким и неосвоенным еще казахским народом — Абай обогатил себя не только новыми средствами художественной выразительности. Он обогатил и свой духовный мир новыми идеями, сумев получить для себя столько же, сколько Пушкин получил из общения с античной, средневековой и современной ему западной культурой. И так же, как Пушкин, Абай в самой сущности своего идейного и творческого богатства интернационален, но вместе с тем, как и Пушкин, он национален и бесспорно народен.

[Рассмотрим] ближе влияние трех названных нами основных источников на творчество Абая.

Большинство стихов восьмидесятых годов посвящены своеобразному укладу и быту тогдашнего аула и исторической судьбе современного общества. Вместе с тем в них происходит глубокий художественно-критический пересмотр всех духовных ценностей своего народа. Также провозглашена новая поэтическая программа Абая — деятельного преобразователя общества и всей истории своего народа. В этих произведениях Абай… близко соприк [асается] с народным наследием.

Но именно здесь мы видим, как резко отличается его поэзия or всего народного творчества. Наоборот, и словарь, и образная система, и стилистические приемы устного творчества видоизменены Абаем, углублены, наполнены новыми мыслями и чувствами, свойственными его новому мироощущению. Великолепную силу и выразительность народной поэзии Абай сумел перевести в иное высшее качество. Иные идеи, иные порывы духа запечатлены   в его  стихах, и прежде всего в них резко сказалось непримиримое отношение поэта к современности, к общественному укладу тогдашнего аула с его архаическими пережитками, с извращенными нравами феодальных верхов, с его мракобесием, раздорами, с его бедственным и безысходным положением трудовых масс. Впервые в казахской литературе в стихах Абая так отчетливо и на такой моральной высоте высказано новое отношение к семье, к родительскому долгу, к воспитанию молодого поколения и, главное, к женскому вопросу.

Злочастная доля восточной женщины, глубоко и волнующе воспетая в народных поэмах и бытовых песнях, приобретает в творчестве Абая новый общечеловеческий смысл. В своей поэзии Абай раскрывает самую душу казахской женщины и девушки, [их] сокровенные мысли и чувства, о которых так мало было рассказано в прежних поэмах и песнях, отражавших главным образом внешнюю сторону их трагической судьбы. Абай воспевает казахскую женщину как основу семьи, воспевает готовңость ее к самопожертвованию как матери, мудрость и стойкость ее в своей преданной дружбе, цельность ее прекрасной и верной души. С гневом и страстью, отрицая позорный институт калыма, многоженства и порабощения, Абай неустанно доказывает в стихах неоспоримое право женщины на равноправие в обществе.

Желчно и саркастически обрушиваясь на вековые устои старого аула, на косность, лень, неспособность к высоким порывам, Абай воспевает деятельную волю и любовь к труду как необходимые качества разумного и жизнеспособного человека. Он разрушает каноны, порицает всей силой своих изобличительных стихов основы господствовавшей до него дидактической, наставительной поэзии. В своей поэтической программе, выраженной в стихотворениях «Не для забавы я пишу», «Стихи — жемчужины среди слов», он резко критикует популярных до него акынов Бухар-жырау, Шортамбая, Дулата, называет «лоскутной» поэзию, где нет решительной борьбы с вековой косностью и отсталостью, где, наоборот, есть воспевание, идеализация этого прошлого. Осуждает за то, что они снижают значение поэзии, не давая никакой идейной, духовной пищи новому поколению, отходят от пути борьбы за активное преобразование общества.   Сам   же  Абай провозглашает высокой целью, историческим призванием новой поэзии служение народу через призыв ко всему новому, что должно перевоспитать, преобразовать общество. Только труд и борьба за свои права принесут независимость степной бедноте, только упорное стремление к знанию, к широкому просвещению принесут лучшую жизнь подрастающему поколению. В этих стихах Абая произведена радикальная переоценка основ степного общества, дедовских традиций, обычных прав и общественной морали: жизненный путь человека должны определять его разумная воля, искренность, благородство чувств и полезная деятельность, а не тупое следование обветшалым обычаям и традициям.

Такую же свежую остроту и глубокое содержание приобретает в творчестве Абая отношение человека к природе, к труду, к борьбе за преобразование жизни. Смысл человеческого существования осознан по-новому.

Абай, затрагивавший все животрепещущие вопросы и проблемы, которые волновали народ, предстает перед нами в этих стихах как выразитель мыслей и чаяний своего народа. Но в этих же стихах Абай самобытен и неповторим как поэт, провозглашающий новые идеи, проводящий прямолинейно и остро свою действенную социальную программу.

Одной из отличительных особенностей творчества Абая от наследия его предшественников является то, что он последовательно проповедует идею просвещения через сближение с русской и общечеловеческой культурой. Ни языковые, ни религиозные отличия народа, [сложившиеся] на протяжении веков, не признает Абай как препятствия у всех народов, имеющих накопленную культуру, и во имя этой великой исторической задачи просвещения своей родной страны он объявляет беспощадную борьбу всем устоям прошлого, желчно, гневно бичует всех носителей отсталой, отживающей свой век идеологии. Сурово, непримиримо резко, раздраженно говорит он со всеми авторитетами прошлого и настоящего в лице биев, мулл — наставников, родовых авторитетов — старейшин, так же не щадит в своей сатире и недоучившуюся молодежь, превращающуюся в мелких чиновников, не щадит тунеядцев, сутяг или смутьянов — правителей, отравляющих своими интригами, раздорами жизнь мирного трудового народа. Обо всем неприглядном окружении в современном ему обществе никто до Абая не писал, не пел так независимо, правдиво, и никто до него не поднял значение высокоидейного поэтического слова до такой степени величия и превосходства над всем житейским, будничным.

He менее оригинален Абай и в своем общении с восточной поэзией, со всей прошлой и современиой ему культурой Ближнего Востока.

Еще в молодости влияние Востока сильно отразилось на Абае. Он знал в оригинале (частично в переводе на чагатайский язык) весь арабо-иранский религиозно-героический эпос и классиков Востока — Фирдоуси, Низами, Саади, Хафиза, Навои, Физули, Бабура. В молодости он и сам подражал этим поэтам, впервые введя в казахский стих размер гаруз и множество заимствованных из поэтической лексики этих классиков арабо-персидских слов. Впоследствии, найдя более жизненные и прочные основы искусства в народном творчестве, Абай отобрал из восточной литературы и полюбил народные творения: «Тысячу и одну ночь», персидские и тюркские народные сказки и народный эпос. По его пересказам стали популярными в степи поэмы «Шахнаме», «Лейли и Меджнун», «Кер-Оглы».

Разносторонне изучая историю арабо-магометанской культуры, Абай знал также исторические труды Табари, Рубгузи, Рашид ад-Дина, Бабура, Абулгази-хана и других, знал и основы логики, философии, морали и му-сульманского права в толковании ученых богословов Востока. He только древняя история, но и современное состояние культуры Ближнего Востока также было хорошо известны Абаю. Он знал и труды первого татарского просвещенца-новатора Шахабеддина Марджани. Абай знал, как усиливалось влияние зарождавшегося тогда мнимоноваторского религиозно-политического течения — панисламизма и пантюркизма.

Начинаясь с пропаганды идей панисламизма египетскими публицистами Мухаммедом Габдуху, Желамеддином Авганским, это течение распространялось и среди российских мусульман. Ориентация на полумесяц, на халифа как на всемусульманского духовного и светского главу, находила своих ревностных приверженцев и среди казахских мулл, ходжей и степных феодалов. Сторонники этого течения имели свои газеты, журналы. Одна из этих газет, как например, «Тарджиман», выходившая под редакцией известного пантюркиста Исмаила Гаспринского, имела широкое распространение и в казахских степях еще при жизни Абая. В своем решительном избрании пути культурного преобразования истории своего народа только через приобщение к великой культуре русского народа Абай был последователен, упорен до самого конца жизни. He поддаваясь влиянию панисламизма, пантюркизма, он проходит мимо них, отвергает их как ограниченно фанатическое течение, способствовавшее только усугуб [лению] вековой изолироваиности, отсталости народов Востока.

Отстранившись от догм и устоев исламизма, Абай вырабатывает в себе удивительную, смелую, европейски широкую независимость духа, необыкновенную широту взглядов как истинно просвещенный борец и деятель культуры, воспитанный на классических образцах русской и европейской литературы с их общечеловеческими идеалами добра, долга и идеи бескорыстного служения народу, родине на благо угнетенного человечества.

В свете подобного воззрения на мир Абай безошибочно постиг ограниченность и реакционную сущность мнимого пробуждения мусульманского Востока. Замечательным проникновением мудрого художника он предвидел вредоносное влияние этих идей.

Это тревожное предвидение его подтвердилось дальнейшим ходом развития общественной мысли […]

В поэтическом наследии Абая чувствуются лучшие традиции древневосточной классической поэзии. В песнях любви («Көзімнің қарасы»), в лирическом раздумьи («Аманту оқымаған здам бар ма»), в философско-моралистической поэме («Масгут») видно несомненное влияние восточных классиков. Но это только внешняя стилизация. Новое идейно-художественное содержание, правдивость чувства, глубокопроникновенное ощущение жизни, конкретное, «земное» осознание мира вещей и человеческих отношений — у Абая бесспорно оригинальны и независимы от восточных образцов.

Даже те стихи его, которые касаются верований и внутренних убеждений поэта, не имеют ничего общего с книжным учением мусульманской веры. Абай, рационалист и поклонник ясного критического разума, часто прямо отрицает официально проповедуемые догмы ислама. Религия для него — только условная основа человеческой морали, только повод для личного совершенствования человека. В группе стихов, посвященных муллам, фанатикам, распространителям ислама или схоластикам, толкователям корана, Абай едко высмеивает их корыстную, притворную набожность и не стесняется называть их прожорливыми паразитами «с [широкой] глсткой коршуна, раздирающего падаль».

Таким образом, арабо-мусульманский Восток входит в творчество Абая также отдельными струями, отобранными элементами. Восточное искусство и культура присутствуют в его поэзии не в своей неопределенной сущности, а переработанные самостоятельным мировоззрением поэта.

Сложно, оригинально и многообразно также обращение Абая и к европейской культуре. Принципиально предпочитая Запад Востоку, Абай прошел длительный путь самообразования, изучая русскую и западную культуру. Начав с Пушкина, Лермонтова, Крылова, он изучал и литературу шестидесятых, восьмидесятых годов, великих русских прозаиков — Льва Толстого, Салтыкова-Щедрина. По русским переводам Абай знал Гете, Байрона и множество других западных классиков, был достаточно знаком и с античной литературой. По свидетельству ссыльных его друзей — Леонтьева и других — Абай систематически занимался западной философией, Спенсером, Спинозой, интересовался учением Дарвина.

Творческий подход Абая к русской классике был различным в различные стадии его деятельности. Переводя Крылова, к которому он относился с ясной простотой, Абай изменял дидактические части басни, перерабатывая их применительно к казахскому мышлению в новые сентенции. С огромной тщательностью и особой любовью переводил Абай стихи Лермонтова. Из них «Қинжал», «Выхожу один я на дорогу», «Дар Терека», «Парус», отрывки из «Демона» до сих пop остаются непревзойденными по мастерству перевода русских классиков на казахский язык. Совсем особое отношение бы ло у Абая к Пушкину. Переведенные им отрывки «Евгения Онегина» — скорее не перевод, а вдохновенный пересказ пушкинского романа. Пораженный правдивостью и высокой поэтичностью объяснений Татьяны и Онегина, Абай пересказал их историю, подчеркнув поучительность такого цельного чувства и приблизив эту любовь к пониманию казахской молодежи. При этом Абай следовал узаконенной на почве восточной поэзии древней традиции «назира», в силу которой поэт не переводит, а перепевает сюжет дошедшей до него излюбленной им поэмы своего великого предшественника. Так мы узнаем перепевы в веках сюжетов «Лейли и Меджнуна», «Фархада и Ширина», поэм об Александре (Искандере) у поэтов арабо-индусской, иранской и тюркской старины. И сам Абай воспевал в одной своей поэме Александра (Искандера) и Аристотеля в плане перепева вслед за азербайджанским классиком Низами и за узбекским классиком Навои. И вот эту манеру вольного поэтического обращения к великому наследию прошлого Абай применял и в «Евгении Онегине», причем он не изменил Татьяны в тончайших проявлениях ее русской души, но изменил сюжетно конец романа в отношении поведения самого Онегина. Роман в абаевском варианте в целом принял форму эпистолярного романа. Сложив как композитор особые мелодии на письма Татьяны и Онегина, Абай ввел в репертуар певцов и акынов чудесные излияния души влюбленной пары, и их имена стали популярными настолько, что не только пелись их письма-объяснения, но их же словами порой начинались, как украшения, любовные послания и объяснения самой степной молодежи.

Кроме своих обращений к Пушкину, Лермонтову, пользуясь лермонтовскими переводами, Абай переложил на казахский язык отдельные стихи Байрона, Гете.

Вся эта переводческая работа Абая, име[я] огромное значение для развития казахской литературы, показывает, однако, лишь непосредственную связь его с европейской литературой. Глубокое же и органическое влияние этой культуры и художественных традиций мы видим в собственном творчестве Абая. Несомненным итогом этого благодатного влияния русской поэтической культуры было смелое обогащение Абаем казахской поэзии новыми формами. Абай ввел 11 несуществующих до него стихотворных форм, [наполнил их] новой тематикой, новым социальным содержанием,   что дало   повышение качественного уровня казахской поэзии. И хотя Абай переводил Пушкина меньше, чем других русских классиков, зато в собственном его творчестве очень много сходного и родственного с Пушкиным — и в лирических раздумьях, и в отношении [к] природе, и в проникновении в любящее женское сердце, и в глубоко значительных социальных мотивах. Абай сходен и близок Пушкину, как сходны и близки все классики мировой литературы общими, родственными чертами великого поэтического духа, высоких порывов человеческой мысли. Своеобразный и самобытный классик казахской литературы, Абай близок к своим духовным собратьям на Западе, наследие которых он избрал как лучшие сокрозища мира. Так похожи и близки друг другу гигантские вершины, возносящиеся над равнинами и хребтами.

Только такая глубокая внутренняя связь с мировой поэтической культурой дала Абаю возможность создать песни о четырех временах года, его лирические стихи, его поэтические размышления, его стихи о назначении поэта, поэму об Александре Македонском и Аристотеле.

В стихах о четырех временах года Абай дает казахский пейзаж и быт кочевого казахского аула. Но в восприятии природы, во взгляде на этот своеобразный бытовой уклад, во всем поэтическом настроении эти стихи насыщены особым, новым качеством мыслей и чувств поэта, небывалым в казахской литературе.

В стихотворении, посвященном поэту, Абай противо-поставляет низменной и косной среде, окружающей поэта, его независимость, правдивость, гордость и взлет его вдохновенной мысли. В этом Абай родствен в своих взглядах Пушкину. Замечательно также сходство мотивов творчества Абая и Салтыкова-Щедрина. Абай не писал художественной прозы, но в своих сатирических стихах, убийственно метких, желчно осмеивающих степных воротил-управителей, чиновников, биев, судей, аткаминеров, родовых старейшин, Абай художественно и политически близок к Салтыкову-Щедрину высмеивавшему царский строй в лице чиновничьей знати современной ему России. В одном из своих обращений к ученикам Абай называет имя Салтыкова-Щедрина как писателя, давшего верные портреты чиновников, насильников народа. He случайными высказываниями, а всем содержанием своей поэзии Абай отрицает правительственный строй своего времени…

Широкое общение с европейской литературой значительно расширило творческий горизонт Абая. Поэтому мы находим в его поэтическом наследии поэму об Александре Македонском и Аристотеле, а в беседах его «Гаклия» — неоднократное обращение к Сократу.

Абай оставил нам не только свою поэзию. В его философско-критических и моралистических беседах «Гаклия» мы находим большое количество афоризмов. Мудрые, лаконичные эти афоризмы давно уже вошли в обиход казахского литературного языка.

В настоящем издании впервые на русском языке публикуется значительный цикл бесед-рассуждений Абая. Трудно назвать жанр, к которому относятся эти прозаические произведения по своей форме. В них и философско-моралистические, и общественно-публицистические, и изобличительно-сатирические высказывания поэта. Неся в целом характер то мирной, то иронически-желчной, то глубоко грустной, даже удрученной беседы со своим читателем, эти «Сөз» (слова) прежде всего отличаются исключительной тщательно-стилистической отделанностью. Если это рассуждения, то рассуждения поэта с мастерски выразительным, образно изобразительным языком. Ориентированные порою на слушателя-собеседника, они иногда носят форму прямого изустного, непосредственного обращения к нему с глазу на глаз. И тут Абай становится часто гневным судьей или грустным, разочарованным в жизни печальником народа, и часто в таких случаях «Сөз» превращаются в скорбную исповедь его одинокого существования в скорбный век господства беспросветной тьмы вокруг.

Наряду со стихами Абая в пору начального распространения сочинений поэта в рукописных списках его «Қарасөз» — рассуждения — входили в каждую отдельную новую книгу. С особенным интересом зачитывались люди старшего поколения, украшали свою речь вставками из «Қарасез», подолгу люди толковали о смысле и поучительных выводах этих рассуждений. Видимо, и сам поэт, понимая большую доступность прозаической формы высказываний своих разнообразных оригинальных мыслей, а также зная заранее круг читателей этого вида творчества, нередко старается говорить на языке их оценки и понимания морали. И в этих случаях в своих рассуждениях он упоминает о моралистической основе, не веря догмам ислама. И каждый раз апологетику ислама он перетрактовывает в плане рационалистической философии морали.

Абай был также талантливым и оригинальным композитором. Помимо многих стихов, посвященным песне и музыке, Абай создал около двух десятков мелодий.

Такой же новатор в музыке, как и в поэзии, Абай привносит в свои мелодии новое содержание и создает свой стиль, отличный от существовавших до него народных мелодий. И в этом Абай проявил всю многогранную и оригинальную мощь своей творческой природы.

Поклонник критического разума, просвещенный и пламенный борец за культуру народа, трагический одикочка в мрачной среде ханжей-стяжателей, косных седобородых старшин-феодалов, Абай был выдающимся человеком своей эпохи не только в истории своего народа, но и в истории всего Ближнего Востока.

Отыскивая свою «каабу» не на развалинах ислама, как его современники-панисламисты, пантюркисты всего Ближнего Востока, — смотря не только на Восток, но и на Запад, Абай шел своей одинокой тропой сквозь мрак и косность эпохи. В этих поисках он обрел свет и счастье, когда эта тропа вывела его на незарастающую народную тропу к памятнику гения русского народа — Александра Сергеевича Пушкина.

И, пожалуй, одним из первых, кто пришел с Ближнего Востока к благородному этому памятнику, был он, Абай.

Нашему взгляду Абай с его бессмертными творениями, вспоенны[ми] соками народной казахской и русской классической поэзии, представляется поразительным явлением прошлого. Горным тенистым кедром одиноко высится он в истории своего народа. Он взял все от многовековой культуры казахского народа и обогатил эти сокровища благотворным влиянием русской культуры.

Своим всесторонне цельным и систематическим обращением к велик[ому] наследи[ю] духовной культуры русского народа Абай возглавил настоящее прогрессивное движение в истории общественной мысли своего народа. Одним из первых просвещенных деятелей в истории своего народа он последовательно разрушал исторические препятствия своего времени, мешавшие скорейшему приобщению нового общества к передовой культуре. Тем самым он способствовал влиянию духовн[ого] ору[жия] народов в общей борьбе русского и казахского народов за светлое будущее против разобщенной отсталости современного ему общества. Потому и дорого имя Абая. Зазвучали свежо, по-современному стихи поэта в среде казахов-бойцов и командиров — защитников социалистического отечества, скрепивших борьбой и победой, кровью и сердцем братское содружество народов […]. Абай, провозвестник и борец за дружеское сближение всего лучшего в своем народе со всем великим и сокровенным, созданным гением русского народа, вложил мощную силу своего призыва в неукротимую волю и высокий полет духа у советского патриота, современного почитателя его гения. Пройдя вместе с лучшими сынами и дочерьми своей Родины годы боевого испытания всех духовных ценностей, он стал еще более дорог и близок нашей социалистической счастливой современности.

Это и создает справедливую неувядаемую славу Абая как подлинного основоположника новой казахской культуры, как сияющую вершину казахской классической поэзии.

Мухтар Ауэзов. Неопубликованные материалы

по абаеведению / Составители Л.М. Ауэзова,

М.Мырзахметов. – Алматы: Наука, 1988. – С.224-245.

Подготовила к печати Анар Малдыбаева,

младший научный сотрудник института Абая.