О, Мухаммед, Аллаха друг, открой,

Как описать, что давнею порой

В Багдаде в дни Гаруна аль-Рашида

Жил-был Масгуд — разумник и герой.

 

…Масгуд собрался за город пойти

Пройтись и вдруг увидел по пути,

Что старика разбойник нагло грабит, —

Старик несчастный при смерти почти!

 

Старик кричал. Но был разбойник лют!

Прохожие? Да разве те спасут?

Тобою жизнь простому человеку,

И мне известна мужества цена!

 

Я странник. Да, я беден, да, я стар,

Я странствую с базара на базар

На страшного разбойника’без страха

Набросился разгневанный Масгуд.

 

Масгуд к стене разбойника прижал,

Разбойник мигом вытащил кинжал.

Старик с земли поднялся невредимым.

Но, вырвавшись, грабитель убежал.

 

Старик упал спасителю на грудь…

(Успел разбойник все-таки пырнуть Масгуда в бок!).

Старик сказал: «Запомни!

Добром меня ты вспомнишь как-нибудь!».

 

Старик твердит спасителю:

«Жигит, Нет, подвиг твой не будет позабыт.

Случилось так: ты спас меня от смерти…

Аллах тебя за это наградит!

 

Такими вот, как я, полна страна:

Я не батыр, не хан. Да, спасена

И из села в село. Я здесь случайно.

Но я прошу принять мой скромный дар.

 

Меня Аллах от смерти нынче спас,

В тяжелый миг послав на помощь вас.

Ради Аллаха я прошу — придите!..

» И он назначил место, день и час.

 

«Я заступился, — сделал все, что мог.

И то совсем не подвиг — просто долг.

Но я приду туда, куда хотите.

Раз вы решили, что так хочет Бог!»

 

И за город явился наш Масгуд

В урочный час. Старик уже был тут.

Стоял он у разрушенной гробницы.

А рядом яблоня. На ней плоды растут.

 

Старик сказал Масгуду:

«Видишь, вот Растут плоды.

Сорви же смело плод: Зеленый, или красный, или белый —

Тот, что милее, тот, что смотрит в рот!

 

Съешь белый — станешь сразу всех умней,

А желтый съешь — богаче всех людей.

А красный съешь — все женщины на свете

Тебя возлюбят до скончанья дней».

 

Стал думать над словами старика

Масгуд — была задача нелегка!..

«Ни белый и ни желтый мне не нужен!».

И потянулась к красному рука.

 

«Масгуд, ты выбрал плод, который ал.

Потом не кайся, сам его сорвал!

Но объясни мне, почему, однако,

На этот алый плод твой выбор пал?».

 

«Да, вправду мудрость — свет, а глупость —

тьма,

И умным быть хотел бы я весьма!

Но все ж не быть мне властелином мысли.

Боюсь, хлебну я горя от ума!

 

Найду ль себе я вровень мудрецов?

Я должен буду жить среди глупцов.

И, не найдя ни честных и ни умных,

Я потеряю ум в конце концов.

 

Себя я на терзанья обреку,

Спать перестану и впаду в тоску.

Себя я доведу до смерти, тщетно

Вдолбить пытаясь мудрость дураку.

 

Когда б я стал богаче всех людей,

То скажут про меня, что я злодей.

И обкрадут. И снова станешь нищим,

Каким богатством в мире ни владей.

 

Богатство бы мне горе принесло.

Оно б меня от злобы не спасло.

Меня б всю жизнь терзали клеветою.

Нет, что ни говори: богатство — зло!

 

Богатство — зло, одно спасенье — труд.

Спешит к богатству не мудрец, а плут.

Но в наше время это все забыто,

И бескорыстной дружбы не поймут.

 

Любой сейчас не стоит ни гроша,

А ну не дать попробуй ни шиша,

Псом назовут. Все станут псами!

Будет несчастною вовек твоя душа!

 

А красный плод вкушу — и я любим!

Мной будут бредить женщины одним!

Полмира женщин! Сколько миллионов?

Я к ним пойду, пойду к друзьям моим.

 

Такое войско за себя собрать!

У каждого ведь есть жена иль мать.

И если царь иль кто другой обидит,

Есть у кого защиту отыскать!

 

Вражда на свете — род идет на род!

Все злится этот, все воюет тот.

И если на меня вдруг замахнутся,

То женщина оружье отберет.

 

Мне нужен этот плод, который ал.

Я сам его рукой своей сорвал,

Его я выбрал, все, как надо, взвесив,

Да, на него мой выбор сразу пал».

 

«Ты прав, мой друг, ты очень прав, мой брат.

И выбор твой хорош! Я рад, я рад! —

Старик благословил: — Ну, на здоровье!

Ты без того и славен, и богат».

 

Был тот старик на весь известен мир.

То был святой, то был мудрец Кыдыр.

Старик Кыдыр благословлял Масгуда.

Молчал пред ним склонившийся батыр.

 

И тот, кого благословил старик,

Стал, по преданью, славен и велик,

Прозванье получил Шамси-Жихана,

Он стал как солнца лучезарный лик.

 

В те дни, кто в злобе уходил во тьму,

Кто вечно шел в крови, в огне, в дыму,

Тот обращался к женщинам нередко

За помощью — к их сердцу и уму.

 

Да, это было в старые года.

Сейчас же нет ни чести, ни стыда!.. …

Когда бы не могилы дорогие,

Я бы ушел отсюда навсегда!

 

А как Масгуд? Известно стало мне,

Везиром был Масгуд в одной стране…

И как-то ночью тот спасенный старец

К Масгуду вдруг является во сне.

 

«Предупреждаю, скоро будет тьма.

И будет дождь. Зловредный дождь весьма!

Лишь будет он неделю.

Кто напьется Водицы дождевой, сойдет с ума.

 

Неделю будет черным небосклон.

Дождь все зальет. Все опоганит он.

И только тот, кто чистою водою

Сумеет запастись, лишь тот спасен!».

 

И вот Масгуд с утра, нетерпелив,

Идет к халифу. И велит халиф

Водою запастись. Двор ждет несчастья,

Водою бочки до краев налив.

 

И вот беда явилась на порог:

День наступил тот, что мудрец предрек!

Все плакали, стонали и галдели.

Никто в стране ни спать, ни есть не мог.

 

И вдруг толпа, орущая не в лад,

Ворвалась дико во дворец и в сад.

Хан и правитель видят пред собою:

Безумные и скачут, и кричат.

 

И вышел хан, решителен и прям,

И речь сказал, как бы сказал сынам:

«О, бедный мой народ, ты обезумел!

Одумайтесь! Ступайте по домам!».

 

 

Толпа же все ломилась напролом.

Вопила и стояла на своем:

«Хан и правитель потеряли разум!

Давайте-ка скорее их убьем!»

 

И так правитель молвил:

«Рад не рад, А видно, с ними нам придется в лад

Кричать. Другого я пути не вижу!

Иначе нас задушат, как котят».

 

И, выпив той воды по полглотка,

Перед толпою оба старика

Предстали вдруг, кривляясь и беснуясь…

Толпа молчит, покорна и кротка.

 

Спокойно, не крича, в свои дома

Толпа людская разошлась сама.

Случилось, что безумие людское

Двух мудрецов смогло свести с ума.

 

Мораль нужна легенде этой?

Вот: Толпа безумна. Ну, а умник тот,

Кто мраку попустительствовать будет?

Тот собственную участь проклянет!

 

1887

Перевод Е. Винокурова